Алистер Муркерри, 6 ноября 2015 года
Во втором десятилетии XXI века встретить человека с альтер-эго «дракон» нетрудно. Социальные сети полны ими, можно выйти на контакт с кем-то из них вне зависимости от того, сколько километров разделяет собеседников. Языковой барьер уже — тоже не помеха благодаря программам-переводчикам.
Но что было раньше?
Задаваться этим вопросом люди стали ещё в конце прошлого века, с широким распространением Интернета и появлением возможности для связи у людей с необычными мировоззрениями. Драконофаны пытались понять своего «внутреннего дракона» и найти ему место в реальности. Им хотелось знать, появились ли им подобные недавно или на самом деле такие люди веками жили, оставаясь неизвестными?
Сыновья луна
Вопрос неоднозначен, так как альтер-эго «дракон» очень тесно связано с родственными образами, в первую очередь луном. А лун, в свою очередь, – существо очень значимое для аграрных культур Востока, поэтому имеет большую важность и уважение. Китайцы говорят о себе как о «сыновьях луна» и ни в коем случае не «сыновьях дракона», ведь последнего они считают неправильным, недостаточно «настоящим», некачественным.
Традиционное изображение Нюй-ва (слева) и её брата-мужа Фу-си (справа). Роспись по шёлку, середина VIII в. н. э. (династия Тан).
Согласно китайским легендам, прародителями человечества стали божественные Нюй-ва и Фу-си. Они имели вид такой же, как индийские Нага, т. е. человеческую верхнюю половину тела и змеиную нижнюю. На драконов похожими они ничуть не были. Другие человекозмеиные персонажи Древнего Китая нередко вели своё происхождение от лунов (и либо превращались в таковых, либо, наоборот, были лунами изначально).
Лун как таковой в древности был составным тотемным животным, то есть воплощал собой предка, прародителя. Как водное божество, он также был крайне важен для земледельческой культуры — или убивал потопами, или приносил голод засухами, или же держал баланс — и тогда люди были живы и сыты. Поэтому лун связывался с самыми разными благами.
Неудивительно, что этот символ стал популярен, ведь с таким значением лун касался всех китайцев без исключения. Однако здесь и речи не шло об альтер-эго. Лун — это божество, к благу которого хочется приобщиться, но быть которым могут лишь избранные мифические герои.
Древние люди-драконы
Совсем другая история происходила на западе. Именно здесь появилось само слово «дракон»; именно здесь появился характерный крылатый зверь, известный теперь по всему миру.
Современные легенды о драконах нередко повествуют, как во времена инквизиции крылатые гексаподы истреблялись ради христианского бога. Обозначение Сатаны через образ «дракон» сделало этот образ злым и неприемлемым для правильного человека. Мог ли кто-то считать себя драконом в эти времена?
Драконофаны нередко дают новым легендам такую трактовку: драконы были оклеветаны (причины этого предлагаются разные), и люди с душой дракона существовали, но не могли открыто заявить о себе или же сжигались на кострах. Для подтверждения такой трактовки многие рассматривают мифы о ещё более древних мифах, порой доходя до измышлений, подобных скляровским, что драконы были древней инопланетной цивилизацией, оставившей после себя наследников в человеческих телах.
Но реальная история говорит о совсем другом.
Древние люди не знали драконов. Они знали морских чудовищ-рыб, подземных чудовищ-змей, лесных пожирателей-хищников и небесных хищников-птиц. Они знали молнию и огонь, ураган и потоп, землетрясение и извержение вулкана. То, что сегодня принято называть «драконом», на дракона похоже очень мало.
На рубеже эр люди могли ассоциировать себя не с драконами — лишь с гигантскими змеями. Единственный подлинный дракон (Ин-лун) находился в недоступном Китае и особого распространения не получил. Ближайшими драконоподобными существами были грифон и скифский пернатокрылый зверь — но история не знает случая, чтобы они становились чьей-либо душой, или «второй стороной», или «истинной сущностью». Речь идёт, конечно же, о подлинный случаях, а не мифических историях, так как в мифах любой персонаж мог превратиться во что угодно, в зависимости от конкретной направленности и значения мифа.
Например, в античном мифе о Кадме повествуется, как герой убил змея-«дракона», принадлежавшего богу Аресу, а затем, много лет спустя, во искупление пожелал сам стать змеем. Его жена последовала его выбору. Там они физически покрылись чешуёй и начали извиваться, но «крылатой свободы» современного дракона не получили и «настоящими собой» отнюдь не стали. Наоборот, такое превращение было их наказанием.
Средневековые драконы
Не лучше дела обстояли и в Средневековье. Протодраконы уже приобретали характерные черты, которые затем придадут дракону его характерный облик, но до полноценного формирования образа было ещё далеко. Пёсья голова, тело птицы и завивающийся в спираль хвост змеи — так представлен «дракон» на статуе с фасада базельского кафедрального собора. Копьё святого Георгия входит ему в пасть и выходит из затылка. Существо показано маленьким, уродливым и слабым — и вряд ли кто-либо чувствовал родство с ним, как это происходит сегодня с величественным и свободным крылатым образом.
Христианская религия оказала решающее влияние на формирование дракона. И детали образа, и значение менялись в соответствии с этим влиянием. Дракон распространялся по миру вместе с культом святого Георгия — а значит, люди знакомились с этим крылатым гексаподом как с чем-то плохим. Конечно, «на местах» христианство сталкивалось с местными верованиями, в которых змееобразное чудовище не всегда успевало эволюционировать во врага человечества. Но принудительность насаждения христианства всё равно изменяла местных протодраконов в нужную проповедникам сторону.
Узнавая о драконе исключительно как о смертельно опасной и греховной твари, люди никак не могли принять его как своё «второе я» и тем паче как «более естественную форму души». «Считать себя драконом» означало считать себя дьяволом или одержимым бесами. «Дракон внутри» и до сих пор для верующих этой религии означает плохую сторону личности, от которой необходимо избавиться. Кроме того, ассоциация его с заразными болезнями абсолютно исключала возможность для самоидентификации как дракона во время эпидемий холеры, чумы и пр., оставлявших неизгладимое впечатление у выживших.
Препятствовали драконьему фану в прошлом и такие факторы, как христианское же возвышение человека над всеми животными. Даже если не рассматривать дракона как низшее («сатанинское») из животных, он всё равно не доставал до человека, и смысла причислять себя к драконьему роду просто не было.
Драконы изображались не просто уродливыми, но и «бесстыдными» для демонстрации их порочной и животной природы. Квинтэссенцию такого изображения можно найти в гравюре «Искушение святого Антония» Жака Кало (1634), где дьявол вместе с ордами уродливых тварей осаждает христианского святого. Разнообразная нечисть там управляет боевыми тварями, тыкая их копьём в анус.
У женщины XVI века в Европе не было оснований связывать себя с драконихой, которую она могла увидеть на гравюрах и картинах. Если, конечно, она не хотела подчеркнуть свою порочность и распущенность.
Драконы современности
Ситуация ощутимо изменилась лишь к концу XIX века. Религия не властвовала столь безраздельно, как раньше; научное познание мира сначала сделало дракона простым животным, а затем вообще вывело его за рамки материального. До первых настоящих драконологических работ оставалось всего несколько десятилетий. Хотя традиция драконоборства Георгия сохранялась и в европейской живописи, и в русской лубочной картинке, появлялись также и совершенно другие трактовки.
Появилась новая реалистичность, например, полноценные хироптерные крылья. В работе Фредерика Лейтона «Персей и Андромеда» (1891) классический античный сюжет передан с тем же чувством, что присуще фэнтези-иллюстрации 80-90-х годов XX века. Здесь уже драконом можно любоваться. Хоть он и остаётся противником, он перестаёт быть чудовищем.
А на одной из гравюр Р. Ляйнвебера к сказкам братьев Гримм дракон и вовсе выглядит милым и грозным одновременно. Сильный и гармонично сложенный, он положил голову на колени девушке, которую охраняет, — и имеет все шансы стать тем образом, который зритель соотнесёт с самим собой. В конце концов, быть сильным, летучим и владеющим красавицей — не самое плохое состояние.
Дальнейшая эволюция дракона в XX веке неминуемо вела к увеличению привлекательных образов, несмотря на сохранение традиционных мотивов. Драконы становились крупнее, пафоснее, смертоноснее, наглядно демонстрировали, за что их нужно бояться, уважать или любить, и вместе с этим росло и число людей, которые считали дракона своей внутренней сущностью. Хорошо известны случаи признания своего драконьего фана с 1980-х годов, а одному из самых старых ныне живущих людей-драконов сегодня должно быть около восьмидесяти лет.
На протяжении всей истории человечество сталкивалось с самыми разными верованиями, приобщалось к многим богам, духам и демонам. Но «душа дракона» — гордого, сильного и великолепного существа — никак не могла появиться раньше, чем сам современный дракон.