Алистер Муркерри, 9 февраля 2025 года
Среди научных работ по дракону в библиотеке проекта DXXI есть статья М. А. Галкиной «Достоверность вымышленных образов в фильмах жанра фэнтези (на примере образа дракона)» (2020). Это обзор реализации драконьих персонажей в кино с точки зрения их художественных ролей. Она неплохо вводит в тему визуализации дракона, не претендуя на обзор всех драконов во всём кинематографе. Особенное внимание уделяется таким персонажам, как Драко из «Сердца дракона» (1996) и Сапфира из экранизации «Эрагона» (2006).
И эта статья упоминает вопрос, столь неоднозначно распиаренный некоторыми субкультурами США — гендер. Обычно под этим термином понимают политический инструмент для получения льгот на фантастических основаниях. Поэтому видеть слово «гендер» в научной статье может быть странно. Однако у понятия есть смысл, применимый для познания реальности. Рассмотрим персонажей, обсуждающихся в статье Галкиной, и их свойства, которые автором затронуты не были.
Оба дракона были созданы студией визуализации «Industrial Light & Magic». Самка Сапфира выполняет иную роль и имеет иную (по подходу) визуализацию, нежели самец Драко. У Драко и Сапфиры — разная гендерная принадлежность. И эта принадлежность связана с художественной ролью, а не биологическим полом, потому что речь идёт не о конкретных особях дракона, а о киноперсонажах.
Функционально понятие «не-биологического пола» существовало задолго до так называемых «гендерных исследований» и применялось именно к образному, не-материальному отражению какого-либо объекта. Например: пчела по-русски — слово женского рода, хотя конкретная особь пчелы может быть мужского пола (трутнем). Облако — слово среднего рода, хотя у облака вообще не может быть половых признаков и оно даже не является единым организмом, ни биологическим, ни каким-либо фантастическим. Приписывание объектам внешнего мира того или иного пола (или обоих, или ни одного) — это процесс интерпретации человеком. Вместе с одушевлением предметов происходит и их наделение половой характеристикой. Именно это чисто умственное представление и составляет природу понятия «гендер».
Поэтому «гендер» — не равно «пол». На примере Драко и Сапфиры мы не видим никаких проявлений их биологического пола. То, что Драко — самец, а Сапфира — самка, в основном показывается их мужским и женским голосом, т. е. определено полом актёра озвучания. Но актёр озвучания, естественно, человек, а не дракон. Он символизирует, а не визуализирует драконью речь. Особенно в случае с Сапфирой, которая говорить по-человечески не может и общается лишь мысленно в голове её всадника (то есть, опять же, отнесение её голоса к женскому — это человеческая интерпретация, пусть и внутри вселенной кинофильма).
Как показать пол дракона в кино? Сюжеты спаривания, деторождения или демонстрации половых органов в фильмах такого жанра излишни. Определить пол визуально можно было бы, если бы у биовида был выраженный половой диморфизм. Но мы не знаем, как выглядят самки-сородичи Драко. Мы знаем только, что последнюю самку убили, а значит, главный герой остался без пары и род драконов вымрет. Это качество важно для фильма: Драко — последний дракон. И чтобы подчеркнуть это, авторы фильма не оставили даже малой возможности для воспроизводства. Раз Драко — мужчина, то родить не сможет, и вместе с его гибелью закончится чудесное, мифическое время древности. Но подтвердить эту концепцию биологически на материале фильма мы не можем.
В случае Сапфиры зритель также не находит никаких признаков её биологического пола. Образы её сородичей в фильме не показывают полового диморфизма; сама она никак не участвует в чём-либо, что связано с её биологическими функциями самки — никаких брачных полётов, заигрываний с самцом и тому подобного. Она вообще единственный дракон, полноценно показанный в экранизации «Эрагона». Остальные — не более чем абстрактные юниты — без имён, пола и цвета шкуры.
Разрабатывая визуализацию для Драко, а затем для Сапфиры, студия «Industrial Light & Magic» не разрабатывала анатомию двух драконьих биовидов. Их образы были созданы иначе: на общий прообраз «европейский дракон» наложили визуальные черты, отличающие, в первом случае, мужчину, а во втором — женщину. То есть анатомическое решение определено не биологией драконов, а половым диморфизмом самих Homo sapiens, у которых самцы крупнее и массивнее самок, что проявляется в том числе в чертах лица. Но заимствование человеческих черт не является биологически обоснованным. (Для сравнения: у тигров самцы тоже крупнее самок, однако по морде их не различить.) Поэтому выбор для Сапфиры именно утончённых черт и голоса — это не биологический половой вопрос, а художественный приём, умозрительный концепт социальной роли. То есть гендер.
В утрированной форме это показано в фильме «Шрек» (2001), где злобный огнедышащий дракон меняет свой гендер в одно мгновение — когда выясняется, что он не просто «дракон», а «девушка-дракон». Разумеется, пол персонаж не менял, изменилась только его роль. И визуальным признаком гендера у карикатурного мультперсонажа служит не анатомия, а косметика.
Вместе с тем есть немало фильмов про драконов, в которых женский биологический пол дракона сочетается с мужским или отсутствующим гендером. Это традиционные драконоборческие сюжеты, в которых рыцарь убивает чудовище. Женский пол здесь функционален: «ужасная тварь плодит своё чудовищное потомство» и тем самым увеличивает угрозу. Однако никто не рассматривает такого дракона как самку. Если бы за драконихой был признан её пол, зритель мог бы рассматривать её не как чудовище, а как мать — пусть страшную, но мать, пытающуюся оберегать и кормить детей. Но сочувствие дракону не нужно создателям драконоборческих фильмов. Чтобы сделать образ врага явным и сильным, прибегают к такому приёму, как непризнание объективных свойств. Враг-человек — расчеловечивается; женщина-дракон лишается женского статуса; дети дракона объявляются неодушевлёнными предметами или мелкими уродливыми паразитами, но не детьми. Здесь речь уже не только о половой принадлежности рассматриваемого существа. Важно не то, какими свойствами обладает дракон; важно — какие свойства ему назначаются.
Мотив «матери-драконихи с не-женским гендером» воплощается в таких фильмах, как «Победитель дракона» (1981), «Кью» («Крылатый змей», 1982), «Виверн» (2009). Во всех случаях «ужасный дракон» в конце концов убит. На протяжении фильма о нём говорится без акцента на половой принадлежности. В русском переводе этот момент слегка размыт из-за грамматических особенностей, но английский оригинал явно показывает: не «она вьёт гнездо», а «это вьёт гнездо» — нечто бесполое, не мать и не женщина.
Драко и Сапфира — действующие лица фильмов, отнесение их к категории «мужчина» или «женщина» необходимо для раскрытия персонажа. Но в большинстве случаев драконообразные существа в кадре — это просто крупные опасные хищники, иногда ездовые. Именно такова их роль; к полу эта роль отношения не имеет; ни зрителю, ни создателям фильма не важно, самец или самка указанный персонаж. Поэтому, например, в фильме «Он — дракон» (2015) факт того, что герой — мужчина, проявляется только в его человеческой форме. Драконья же форма лишена каких-либо половых смыслов, у её половой характеристики нет художественной роли — и потому нет гендера.
Таким образом понятие «гендер» может применяться для анализа мифа или художественного произведения.
Отражение американских идей, связанных с нестандартными половыми ролями, а также образ секты, смешивающей монетизацию веры с научным фасадом, можно обнаружить в фантастической новелле Роберта Силверберга «Трое уцелевших» (1967).