Алистер Муркерри, 9 октября 2024 года
В конце 1990 — начале 2000-х годов у постсоветских, русскоязычных фантастов была модная тема — биомоделирование дракона. Причём они не пытались физикой оправдать сказочный образ, как это нередко получается в любительских творениях, а пропускали дракона через биологию и аэродинамику, получая что-то своё, ироничное. Причём этот мотив встречается даже там, где его сложно ожидать.
Например, в космоопере Сергея Лукьяненко «Лорд с планеты Земля» (1999). Здесь по умолчанию нет мифических тварей — только люди, гиперпространственные звездолёты и древние технологические артефакты. Однако биомоделирование возникает неожиданно и совершенно естественно. Во второй книге («Планета, которой нет») главный герой оказывается в иллюзорной реальности ментального поединка:
«Точка приближалась. Вначале я решил, что это очень большая птица. Затем — что это флаер или боевой катер: птица отсвечивала то буро-голубоватым, то серебристо-блестящим.
Потом я понял, кто летит ко мне.
Дракон, метров десяти-пятнадцати в длину. Под брюхом чудовища, белёсым и с виду незащищённым, были сложены две или три пары коротких лап. Крылья, обтянутые бугристой серой кожей, казались слишком маленькими для такой махины. И как он ухитряется держаться в воздухе?
Дракон дёрнулся, изо всех сил топорща крылышки, и начал падать, судорожно молотя ими по воздуху.
Так вот в чём суть ментального поединка! Бой логики, разума, хладнокровия!
Крылья дракона торопливо росли — но это помогло ему лишь замедлить падение, перейти в планирование. Я злорадно усмехнулся. И почувствовал, что тело охватывает приятная лёгкость. На иллюзорной планете уменьшилась сила тяжести.
Дракон вновь летел уверенно, сильными взмахами крыльев. На покрытой костяными пластинами морде отчётливо выделялись два больших фасетчатых глаза. Под ними, усеянная длинными острыми зубами, раскрывалась широкая пасть…
Я негромко присвистнул, подзывая своего коня. Вскочил в седло. Тяжёлые доспехи, которыми успело обрасти тело, уже казались привычными. А меч — не плоскостной, а обычный, из напоминающего бронзу сплава — словно прирос к руке.
Дракон громко рассмеялся — человеческим голосом, голосом Маэстро:
– Стандартный дебют ментальных поединков, не так ли, Сергей? Но бронзовый меч слишком тяжёл, ты не можешь держать его так свободно…
Меч в руке налился тяжестью.
– Он не бронзовый, – торопливо выкрикнул я. – Это сплав титана и бериллия.
Меч вновь стал лёгким.
Дракон выставил толстые когтистые лапы, опускаясь на землю. Взмахнул исполинскими крыльями — ураган едва не снёс меня с места. И дохнул огнём из раскрытой пасти.
Спрыгнув с коня, я увернулся от струи ревущего тёмного пламени. И с радостью осознал ошибку противника: пламя возникло внутри дракона, не за границей острых клыков — а в пасти, в нежно-розовой, мягкой глубине драконьего тела…
Рёв, который издаёт дракон, обжёгшись огнемётной смесью, можно сравнить только с гулом взлетающей ракеты. Я зажал уши, жалея, что не могу одновременно заткнуть и нос. Сожжённая заживо лошадь источала невыносимое зловоние…
Правую ногу я при падении слегка подвернул и теперь торопливо ковылял подальше от чудовища. Но ему, видимо, тоже досталось: раскачивая огромной головой, дракон выкашливал сгустки кроваво-чёрной слизи. Потом прошипел, голос был едва узнаваем:
– В этих условиях мы почти равны… Сменим обстановку?
Наверное, я зря согласился. Чудовище уже умирало — моя мысль о том, что дракон обожжёт себя изнутри, оказалась вполне логичной. Маэстро об этом не подумал… Но я кивнул, соглашаясь на смену сцены поединка».