Алистер Муркерри, 12 августа 2023 года
Отношения между драконом и грифоном сложные и интуитивному пониманию не поддаются. Без драконографии в целом или знания конкретных региональных образов в частности часто идёт отождествление. То дракона принимают за грифона (как в картине Гюстава Моро), то грифона — за дракона. Связь чувствуется, но её характер никак не может оформиться и плавает порой в произвольных направлениях.

Пример этого — статья И. К. Фоменко и Е. И. Щербаковой «Западный след “Казанского дракона”» (2017). Авторы пытаются проследить эволюцию образа Зиланта на казанском гербе. Определяя Зиланта как дракона, но дракона положительного, они возводят его к геральдическому грифону, поскольку дракона толкуют как эмблему нечистой силы, в отличие от позитивного символизма грифона, приводимого ими по геральдическому толкованию Лакиера.
Они показывают два образа белокаменного рельефа с Георгиевского собора Юрьева-Польского (1230-1234), где зеркально поставлены два грифонообразных существа — грифон и грифон же со змеино-растительной задней половиной тела. О последнем авторы пишут: «Обратим внимание на крылатый хвост дракона, занимающий более половины тела этого мифологического существа». Ключевым отличием дракона, по их мнению, является именно хвост: «Это важнейший атрибут любого дракона, будь то западный василиск или его евразийский собрат зилант».
Эта деталь европейского дракона, конечно, яркая, но далеко не единственная и вовсе не определяющая его образ. Ведь, в конце концов, дракон уже очень давно — не змея, которая состоит только из головы и хвоста. То, что именно находится между этими двумя стартовыми компонентами, и представляет особенный интерес для историков — оно содержит ссылки на эволюцию образа, уходящие в азиатского грифона.
Но авторы статьи совершенно не владеют археологическим материалом по теме грифона и иранских «расцветающих» животных. Они удивляются наличию грифонов в Средней Азии и считают, что грифонье начало Зиланта — это западное (европейское) влияние, которое затем уступило восточному — драконьему (т.е. змеиному). Тем самым они прямо путают местами реальное распространение образов. Вызвано это, судя по всему, ориентацией на европейскую картографию, которая усвоила античную мифологию, усвоившую, в свою очередь, переднеазиатского грифона. Можно ли по такому материалу делать вывод о происхождении образа Зиланта? Очевидно, что нет. Картографический европейский грифон на месте Казани столь же неисторичен, как линдворм в Восточной Сибири из книги «Драконоведение» Эрнеста Дрейка (2003).
На илл.: рис. 10, 11 из: Фоменко И.К., Щербакова Е.И. Западный след «Казанского дракона» // Золотоордынская цивилизация. — 2017. — № 10. — С. 378–389.